— А может, тогда… милицию вызовем? — спросил Артур.

Он ссутулился, будто ему на плечи поставили тяжёлую гирю.

— Не нужна нам никакая милиция, — заявил я. — Во всяком случае, пока. Сам проведу дознание. Разберусь.

Прикрикнул:

— Шевелимся, пацаны! Не спим! После будете ковырять в носу!

Указал ногой на мужика.

— Поднимайте этого полудохлого товарища с пола! Несите его к сараю, что около собачьего вольера!

Взмахнул руками.

— Шустрее, парни! — сказал я. — Шустрее!

Артур вздрогнул. Он пугливо стрельнул в меня глазами, мазнул пальцем по усам. Качнул недовольно головой и склонился над своим гостем. Неуверенно сунул руки ему под мышки. Приподнял плечи мужчины — голова пребывавшего в беспамятстве гостя безвольно покачнулась и уткнулась подбородком в грудь. Мой брат тоже принял решение. Он одарил меня недовольным взглядом, пробурчал нечто неразборчивое, но злое и схватил мужика за ноги. Из-под штанин гостя выглянули покрытые чёрными волосами ноги. Парни засопели — приподняли тело над полом. Снова посмотрели на меня: в ожидании новой команды.

— К сараю несите, — повторил я. — И не тупите, парни. Шевелитесь: клиент вот-вот оклемается. Я ведь и не ударил его толком.

— Чёрный, тебе там, в армии, мозги отбили, — пробормотал Кирилл. — Или ты о землю башкой ударился, когда прыгал с парашютом.

Артур ему не поддакнул. Но он явно согласился с утверждением приятеля: Прохоров качнул головой.

Я хлопнул в ладоши — вывел парней из задумчивости.

— Помчались, пацаны! Время поджимает!

Парни шаркнули ногами и сдвинулись с места. Вынесли мужчину из дома, позволили тому чиркнуть ягодицами по ступеням. Кирилл пятился, будто изображал лунную походку. Прохоров шагал на полусогнутых ногах, то и дело пинал коленями свою ношу. Я переступил порог, сощурился от яркого света. Бросил взгляд за забор: на безлюдную дорогу и на табурет, где оставил учебник. Не заметил на улице ни души. Стрельнул глазами в крону шелковицы и в окна домов на другой стороне дороги. Спустился следом за парнями по крыльцу, засучил рукава. Заметил взгляд Кирилла — указал брату рукой в направлении собачьего вольера, подражая жестом статуе Ленина.

Парни пронесли свою ношу мимо суетившегося около деревянной будки пса. Четвероногий сторож измерял шагами пространство вольера, позвякивал цепью. Я отметил, что от его жилища пахло явно не женскими духами. Пёс вертел головой, негромко и удивлённо тявкал, словно не находил правильный для нынешнего случая шаблон поведения. В его голосе я различил нотки удивления и обиды — не уловил в тявканье злобу и возмущение. Не отыскали подходящие шаблоны поведения и комсомольцы: парни хмурили брови, но молчали. Они настороженно поглядывали по сторонам, словно почувствовали себя соучастниками преступления.

Я обогнал Кирилла и Артура около входа в вольер. Дёрнул за ржавую щеколду, приоткрыл немного покосившуюся деревянную дверь — заглянул внутрь сарая. Сориентировался — зажёг свет. К болтавшейся под потолком лампочке метнулись крылатые насекомые, парочка самых торопливых летунов цокнули крыльями о стекло. Я шагнул в сарай, вдохнул запахи мышей, гнилых овощей и сырости, смахнул повисшую у меня на чёлке паутину. Сдвинул в сторону от входа пустые деревянные ящики. Убрал со своего пути две заряженные мышеловки, откатил к дальней стене скрипучую тачку. Посторонился, махнул рукой.

— Заносите клиента, — сказал я.

Указал на кучку гнилой ботвы.

— Вот сюда его кладите. На пол.

Артур отшатнулся от свисавшей с потолка паутины и брезгливо скривил губы.

Кир ногами расчистил пол.

— Бросайте его тут, — велел я. — Приплыли.

Комсомольцы аккуратно опустили свою ношу на землю. Отряхнул руки. Но не набросились на меня с расспросами (хотя я заметил в их глазах признаки такого намерения). Потому что отвлеклись: связанный мужчина пошевелился, сверкнул глазами и замычал. Он задёргался на полу, точно проколотая булавкой гусеница. Шумно задышал — силился сплюнуть платок. Замолотил пятками по подгнившей ботве. Комсомольцы пугливо отпрянули от него, будто от ядовитой змеи. Кирилл едва не свалился на тачку. Артур врезался спиной в ящики, повалил расставленные около стены лопаты. Гирлянды паутины над входом покачнулись.

— Всё, народ, — сказал я. — На выход.

Выпроводил из сарая косивших взгляды на рассерженного мужика комсомольцев. Обнял парней за плечи, провёл их мимо собачьего вольера (пёс наблюдал за нами молча, лишь дребезжал звеньями цепи). Я сказал комсомольцам, что «всё будет нормально». Пообещал, что «минут за двадцать во всём разберусь». Добавил в голос металл — напомнил Артуру и Кириллу, что «милиция нам пока не нужна». Заверил своего младшего брата: «прекрасно понимаю, что делаю». Порадовался, что сегодня не выходной: Кир не помчится за советом к родителям. Строго посмотрел Артуру в глаза — Прохоров нервно дёрнул плечом и опустил взгляд.

— Не делайте глупостей, парни, — сказал я. — Скоро вернусь.

Подтолкнул комсомольцев в спины по направлению к летней кухне. Сверился с часами. Вернулся в сарай, где на полу подобно живой рыбе на раскалённой сковороде дёргался связанный мужчина. Я прикрыл дверь и сходу прописал мужику «таблетку для памяти»: освежил ему восприятие реальности ударом по печени. Характер движений украшенного синими рисунками гостя изменился. Но не вышел за рамки предсказуемых. Я выждал, пока начальный эффект от «лекарства» слегка ослабнет — склонился над мужчиной, заглянул ему в глаза. С досадой отметил: моё лицо не произвело на мужика должного впечатления. Отмерил ему новую дозу «таблетки».

— Вот! — сказал я. — Теперь ты меня выслушаешь. Верю.

Похлопал мужчину по щеке.

Тот приподнял голову, таращил на меня глаза. Мычал и жевал платок.

— У меня к тебе два вопроса, любезнейший, — объявил я.

Показал гостю Прохоровых указательный палец.

Мужчина сфокусировал на нём свой взгляд.

— Первый вопрос, — сказал я. — Где сейчас находится Илья Владимирович Прохоров? Мне нужен адрес. Сколько твоих подельников рядом с ним? Назови точное число.

Мужик замычал — угрожающе. В вольере залаял пёс.

Я добавил к указательному пальцу средний.

Спросил:

— Кто приехал в наш посёлок вместе с тобой? И где они тебя ждут? Мне нужны не имена, а количество твоих подельников и описания их внешности. Ты понял меня, любезный?

Я выслушал невнятный, но вполне понятный ответ гостя.

Пожал плечами и сказал:

— Понял тебя. Будем работать.

Я снял тельняшку, повесил её на угол ящика. Дёрнул рукой с часами: уточнил время. Потёр подбородок, оглядел сарай в поисках подходящих для моей задумки инструментов…

«Осталось семь минут», — напомнил я сам себе. Вышел из сарая, зажмурился от яркого солнечного света. Сторожевой пёс при виде меня жалобно заскулил и спрятался в будку. Я увидел, как внутри тесной конуры пугливо блеснули собачьи глаза. Подставил лицо ветерку. Почувствовал аромат растворённого в воздухе табачного дыма — он вытеснил из моих ноздрей запашок человеческой мочи. Птичий пересвист заглушил всё ещё звучавшие в сарае стоны. Но платок делал своё дело: проклятия и жалобы за моей спиной звучали невнятно. Я бросил рванувшему мне навстречу брату свою тельняшку, прошёл к умывальнику мимо жадно дымившего сигаретой Прохорова.

Парни наблюдали за тем, как я мыл руки.

— Чёрный! — рыкнул Кирилл. — Что ты с ним сделал⁈

— Пообщался, — ответил я.

Артур нервно хмыкнул, едва не поперхнулся дымом.

— Мы слышали! — заявил Кир. — Клёво ты с ним общался!

Я дёрнул плечом и пояснил:

— Каждый человек требует к себе особенного подхода.

Стряхнул с рук капли воды.

— Что с ним? — спросил Кирилл. — Нам показалось: ты на куски его резал.

Он тельняшкой указал в направлении сарая.

— Вам показалось, — сказал я.

Вытер о полотенце руки, вынул из кармана небольшой газетный свёрток; метнул его Артуру.

Прохоров отшатнулся — свёрток ударился о землю.